Фильм обсуждали:
Михаил Соболев, Елена Петрова, Яна Сюрменко
Михаил Соболев, Елена Петрова, Яна Сюрменко
Фрейд изобрел психоанализ, потому что позволил своим истерическим пациенткам говорить. Можно сказать, что психоанализ начался с вопроса о женском желании. Это специфический вопрос, который можно прочитать как: что такое быть женщиной для мужчины? Или: что я хочу, как женщина?
Героиня фильма «Верность» сталкивается с этим вопросом, который для нее ещё не артикулирован, но уже ведёт ее. Она хочет понять, что происходит в ее отношениях, почему муж ее не желает? Она хватается за первое доступное ей объяснение: его желание направлено на другую женщину. Героиня решает, что он ей изменяет, и начинает изменять в ответ. Этот момент очень любопытен – что толкает ее к действию? Возможно, предположив, что муж наслаждается на стороне, она оказывается в одиночестве, и немедленно хочет исправить это даже с первым встречным, лишь бы восстановить символический порядок. Если ему можно, то и ей тоже! Ей нужно совершить акт измены, чтобы доказать, что она тоже имеет право. В некотором смысле, она здесь верна себе в привычном для неё способе обхождения с действительностью — с помощью действия, но не слова.
Обыкновенная измена, которая могла пройти для всех незамеченной, тем не менее приносит внутренние трансформации, не укладывающиеся в привычную картину мира этой женщины. Она обнаруживает своё тело вне функционального контекста, зато с сексуальным наслаждением.
Набравшись смелости, героиня озвучивает проблему, она пытается выяснить, куда исчезло желание в паре, но встречает весьма патриархальный ответ мужа, что женщина должна подавать «вибрации», чтобы сексуальные отношения состоялись, то есть ответственность только на стороне женщины. В этом диалоге она снова одинока, она не находит в муже ответного интереса разобраться с источником своего желания и начать придумывать что-то вместе. Проще говоря, она не находит партнёра, с которым возможен не только совместный быт, но диалог. Она не находит в нем партнера по наслаждению.
Современная жизнь семейной пары существенно изменилась, женщина теперь может выбирать, с кем ей жить, кого любить и хотеть, женщина и мужчина равны, но все ли к этому готовы? Потребуется смелость от всех партнеров, в первую очередь, смелость говорить. Все как в психоанализе.
Автор: Елена Петрова
Героиня фильма «Верность» сталкивается с этим вопросом, который для нее ещё не артикулирован, но уже ведёт ее. Она хочет понять, что происходит в ее отношениях, почему муж ее не желает? Она хватается за первое доступное ей объяснение: его желание направлено на другую женщину. Героиня решает, что он ей изменяет, и начинает изменять в ответ. Этот момент очень любопытен – что толкает ее к действию? Возможно, предположив, что муж наслаждается на стороне, она оказывается в одиночестве, и немедленно хочет исправить это даже с первым встречным, лишь бы восстановить символический порядок. Если ему можно, то и ей тоже! Ей нужно совершить акт измены, чтобы доказать, что она тоже имеет право. В некотором смысле, она здесь верна себе в привычном для неё способе обхождения с действительностью — с помощью действия, но не слова.
Обыкновенная измена, которая могла пройти для всех незамеченной, тем не менее приносит внутренние трансформации, не укладывающиеся в привычную картину мира этой женщины. Она обнаруживает своё тело вне функционального контекста, зато с сексуальным наслаждением.
Набравшись смелости, героиня озвучивает проблему, она пытается выяснить, куда исчезло желание в паре, но встречает весьма патриархальный ответ мужа, что женщина должна подавать «вибрации», чтобы сексуальные отношения состоялись, то есть ответственность только на стороне женщины. В этом диалоге она снова одинока, она не находит в муже ответного интереса разобраться с источником своего желания и начать придумывать что-то вместе. Проще говоря, она не находит партнёра, с которым возможен не только совместный быт, но диалог. Она не находит в нем партнера по наслаждению.
Современная жизнь семейной пары существенно изменилась, женщина теперь может выбирать, с кем ей жить, кого любить и хотеть, женщина и мужчина равны, но все ли к этому готовы? Потребуется смелость от всех партнеров, в первую очередь, смелость говорить. Все как в психоанализе.
Автор: Елена Петрова
«В сексе все несчастливы!» – говорит Иван, один из героев фильма «Верность». Возможно, это первый случай в русском кинематографе, когда с экрана звучит, пусть и несколько перефразированный, тезис Жака Лакана: «Сексуальных отношений не существует».
Еще Фрейд пришел к выводу, что в человеческой сексуальности имеется некоторое расстройство, свойственное каждому. Эта дисфункция, которая делает из человека «больное животное», имеет причину тому в языке: именно язык является виновником расстройства в живом организме. Каждая человеческая потребность вынуждена быть артикулирована в языке, пройти через требование к Другому. С другой стороны, требование Другого накладывается на жизненные потребности и трансформирует их во влечения. Например, требование кормящей матери формирует оральное влечение, а приучение ребенка к горшку – анальное влечение. Эти влечения вырезают на поверхности тела эрогенные зоны, претендующие на удовлетворение, независимо от жизненной необходимости. Язык нарушает дарованное природой равновесие.
Что же происходит с влечением на уровне сексуального отношения, на уровне отношения тела с телом в акте любви? В сексуальных отношениях, несомненно, доставляющих некоторое наслаждение, не обнаруживается никакого требования Другого. Разве что в религиозном Другом мы обнаруживаем, что «секс это то, что запрещено». Сексуальное наслаждение запрещено?! Ну уж не сейчас!
Но даже разрешив себе сексуальное наслаждение, перед фактом сексуальных отношений, в акте совокупления, субъект оказывается в одиночестве, в разлуке с Другим. Это не мешает ему воображать обратное и придумывать себе требования Другого. Например, вообразить, что Другой требует Верность.
Автор: Михаил Соболев
Еще Фрейд пришел к выводу, что в человеческой сексуальности имеется некоторое расстройство, свойственное каждому. Эта дисфункция, которая делает из человека «больное животное», имеет причину тому в языке: именно язык является виновником расстройства в живом организме. Каждая человеческая потребность вынуждена быть артикулирована в языке, пройти через требование к Другому. С другой стороны, требование Другого накладывается на жизненные потребности и трансформирует их во влечения. Например, требование кормящей матери формирует оральное влечение, а приучение ребенка к горшку – анальное влечение. Эти влечения вырезают на поверхности тела эрогенные зоны, претендующие на удовлетворение, независимо от жизненной необходимости. Язык нарушает дарованное природой равновесие.
Что же происходит с влечением на уровне сексуального отношения, на уровне отношения тела с телом в акте любви? В сексуальных отношениях, несомненно, доставляющих некоторое наслаждение, не обнаруживается никакого требования Другого. Разве что в религиозном Другом мы обнаруживаем, что «секс это то, что запрещено». Сексуальное наслаждение запрещено?! Ну уж не сейчас!
Но даже разрешив себе сексуальное наслаждение, перед фактом сексуальных отношений, в акте совокупления, субъект оказывается в одиночестве, в разлуке с Другим. Это не мешает ему воображать обратное и придумывать себе требования Другого. Например, вообразить, что Другой требует Верность.
Автор: Михаил Соболев
Откровение фильма Верность связано не столько с обнажением тел и сценами наслаждения, сколько с предложением пересмотреть понятие, вынесенное в заголовок – Верность.
По слухам, картина должна была стать «Ревностью», однако перестановка двух букв очевидную логику превращает в вопрос – если это не ирония, то о какой верности тут, простите, речь? С точки зрения моральных норм, ни о какой.
«Кризис морали – то, в ответ на что и возникает как раз учение Фрейда»,* – говорит Жак Лакан в «Этике психоанализа», разводя этику и мораль. Какие изменения привнесёт попытка уйти от понятия верность, как от моральной нормы; что, если рассмотреть его как понятие этическое?
Мораль отлично справляется там, где речь идет о благе Другого, но выбирая действовать во имя Другого, какую операцию производит субъект с собственным желанием? «Единственное, в чем можно быть виновным, это в том, что вы поступились своим желанием»**. Ведь что может быть большей неверностью, чем неверность самому себе, то есть предательство своего желания?
От «слепой веры» в идею брака Лену освобождает фантазия об «аморальном» поведении мужа, которая позволяет ей начать решать вопрос своего сексуального наслаждения вне пары. Условная верность потеряла в этой истории всякий смысл, на ее месте возникает вопрос о желании, которое выходит за пределы сексуальности или брака. На место истерического «Чего он хочет? Кого он хочет?» приходит утверждение: «Мне хочется чего-то еще, чего-то другого». И ни один мужчина из «Верности» в это желание не попадает.
В финале на пальце Лены нет кольца, наблюдатель остаётся неудовлетворенным, внезапная концовка заставляет задаться вопросом: «А что же дальше?». Неизвестно! И как же непросто оторвать взгляд от свободного субъекта; от того, кто выбирает путь к обнаружению своего истинного желания.
* Жак Лакан, Семинар VII «Этика психоанализа», стр. 94
** Жак Лакан, Семинар VII «Этика психоанализа», стр. 409
Автор: Яна Сюрменко
По слухам, картина должна была стать «Ревностью», однако перестановка двух букв очевидную логику превращает в вопрос – если это не ирония, то о какой верности тут, простите, речь? С точки зрения моральных норм, ни о какой.
«Кризис морали – то, в ответ на что и возникает как раз учение Фрейда»,* – говорит Жак Лакан в «Этике психоанализа», разводя этику и мораль. Какие изменения привнесёт попытка уйти от понятия верность, как от моральной нормы; что, если рассмотреть его как понятие этическое?
Мораль отлично справляется там, где речь идет о благе Другого, но выбирая действовать во имя Другого, какую операцию производит субъект с собственным желанием? «Единственное, в чем можно быть виновным, это в том, что вы поступились своим желанием»**. Ведь что может быть большей неверностью, чем неверность самому себе, то есть предательство своего желания?
От «слепой веры» в идею брака Лену освобождает фантазия об «аморальном» поведении мужа, которая позволяет ей начать решать вопрос своего сексуального наслаждения вне пары. Условная верность потеряла в этой истории всякий смысл, на ее месте возникает вопрос о желании, которое выходит за пределы сексуальности или брака. На место истерического «Чего он хочет? Кого он хочет?» приходит утверждение: «Мне хочется чего-то еще, чего-то другого». И ни один мужчина из «Верности» в это желание не попадает.
В финале на пальце Лены нет кольца, наблюдатель остаётся неудовлетворенным, внезапная концовка заставляет задаться вопросом: «А что же дальше?». Неизвестно! И как же непросто оторвать взгляд от свободного субъекта; от того, кто выбирает путь к обнаружению своего истинного желания.
* Жак Лакан, Семинар VII «Этика психоанализа», стр. 94
** Жак Лакан, Семинар VII «Этика психоанализа», стр. 409
Автор: Яна Сюрменко
В свое время Фрейд утверждал, что «анатомия – это судьба». Лакан идет дальше и ставит вопрос о различной для каждого пола позиции в отношении желания и объекта. Мужчина входит в сексуальные отношения как имеющий, как субъект, с желанием наперевес. Увы, эта, казалось бы, выгодная позиция оборачивается для него расщеплением любовной жизни на нежность и страсть, приносящим страдание и ему, и его партнеру.
Женщина входит в сексуальные отношения как не-имеющая, как объект. Именно этот факт позволяет Леви-Строссу сказать, что «женщина – это предмет обмена». «В примитивном обществе!» – добавляет он, спохватившись, не уточняя, какое именно из обществ можно таким полагать. В любом случае, женщина остается вне системы обменов: не может быть контракта с обьектом по определению. С этим невозможно согласиться, и сегодня во многих, прежде всего затронутых Просвещением странах, достигнуто практическое полное равенство полов в социальной жизни. В социальной, но не в сексуальной! В сексуальных отношениях, которые возможны только через эрекцию у мужчины, асимметрия сохраняется. Что же может толкнуть субъекта занять позицию объекта?
Единственная выгода, прибыль для женщины здесь – это бытие, бытие любимой и желанной. Отметим, что логический операнд «И» здесь очень важен, как только он меняется на «ИЛИ», мы получаем множественность клинических проявлений. Любовь и желание мужчины придают женскому объекту фаллическую ценность. Этот дар «бытия» способен усмирить истерическую тревогу вызванную мыслью о своей не-включенности в Другого. Именно поэтому любовное разочарование, прежде всего измена, затрагивает женщину в самом центре её бытия, чего никак не скажешь о мужчине. Разговор Лены с Иваном это прекрасно иллюстрирует.
Этот дар «бытия» позволяет мужчине увлекать женщину своим сексуальным желанием, даже когда ее собственное сексуальное желание не в игре. Но где же тогда желание женщины, соответствующее сексуальному?! Лакан говорит, что желание женщины не в кажущейся позиции объекта, но в наслаждении. Особом наслаждении! Можно сказать, что там, где мужчина желает, там женщина наслаждается.
Автор: Михаил Соболев
Женщина входит в сексуальные отношения как не-имеющая, как объект. Именно этот факт позволяет Леви-Строссу сказать, что «женщина – это предмет обмена». «В примитивном обществе!» – добавляет он, спохватившись, не уточняя, какое именно из обществ можно таким полагать. В любом случае, женщина остается вне системы обменов: не может быть контракта с обьектом по определению. С этим невозможно согласиться, и сегодня во многих, прежде всего затронутых Просвещением странах, достигнуто практическое полное равенство полов в социальной жизни. В социальной, но не в сексуальной! В сексуальных отношениях, которые возможны только через эрекцию у мужчины, асимметрия сохраняется. Что же может толкнуть субъекта занять позицию объекта?
Единственная выгода, прибыль для женщины здесь – это бытие, бытие любимой и желанной. Отметим, что логический операнд «И» здесь очень важен, как только он меняется на «ИЛИ», мы получаем множественность клинических проявлений. Любовь и желание мужчины придают женскому объекту фаллическую ценность. Этот дар «бытия» способен усмирить истерическую тревогу вызванную мыслью о своей не-включенности в Другого. Именно поэтому любовное разочарование, прежде всего измена, затрагивает женщину в самом центре её бытия, чего никак не скажешь о мужчине. Разговор Лены с Иваном это прекрасно иллюстрирует.
Этот дар «бытия» позволяет мужчине увлекать женщину своим сексуальным желанием, даже когда ее собственное сексуальное желание не в игре. Но где же тогда желание женщины, соответствующее сексуальному?! Лакан говорит, что желание женщины не в кажущейся позиции объекта, но в наслаждении. Особом наслаждении! Можно сказать, что там, где мужчина желает, там женщина наслаждается.
Автор: Михаил Соболев
Кинокритики единодушно сошлись в том, что у «Верности» открытый финал. Психоаналитик отвечает им, что финал всегда открыт. В любом случае, зритель проинтерпретирует увиденное, исходя из своего симптома, через призму своего фантазма. Что же касается финала «Верности», то здесь видится элегантный экивок в сторону «Анны Карениной» Льва Толстого. Некогда Толстой был вынужден столкнуть «падшую женщину» – женщину желающую, жаждущую любви, требующую своей доли наслаждения, – под локомотив, воплощающий Большого Другого во всех его воображаемых неудержимости, могуществе, величии, славе, и вполне себе реальной жестокости, тупости, и интеллектуальной ограниченности.
С тех пор прошло 140 лет, и «локомотив истории» поизносился. Нет уже той помпы: вокзалов, жандармов, билетов, классов вагонов, кондукторов, свистков, флажков, гудков, etc. Теперь это европейский («я…все больше европеизируюсь»*) автоматический трамвай. В нем нет кондуктора и даже машиниста, он ходит по известному и четкому расписанию, а оплатить проезд можно с телефона. Не огнедышащий дракон, а удобный ослик. Не запрещать и наказывать, а служить и помогать. Не нормировать, а информировать. И героине в новых условиях уже нет нужды прыгать под его колеса. Она легко поднимается в комфортный салон. Это теперь не для избранных или праведных – это для каждого. И каждому решать, куда он едет, когда ему выходить, и, особенно, с кем. Это решение за субъектом, а не за Другим. Другого, как утверждает психоанализ, не существует. Осталось дождаться этого основополагающего психоаналитического тезиса с экрана.
*Нигина Сайфуллаева, интервью, Искусство кино 11/12 2019
Автор: Михаил Соболев
С тех пор прошло 140 лет, и «локомотив истории» поизносился. Нет уже той помпы: вокзалов, жандармов, билетов, классов вагонов, кондукторов, свистков, флажков, гудков, etc. Теперь это европейский («я…все больше европеизируюсь»*) автоматический трамвай. В нем нет кондуктора и даже машиниста, он ходит по известному и четкому расписанию, а оплатить проезд можно с телефона. Не огнедышащий дракон, а удобный ослик. Не запрещать и наказывать, а служить и помогать. Не нормировать, а информировать. И героине в новых условиях уже нет нужды прыгать под его колеса. Она легко поднимается в комфортный салон. Это теперь не для избранных или праведных – это для каждого. И каждому решать, куда он едет, когда ему выходить, и, особенно, с кем. Это решение за субъектом, а не за Другим. Другого, как утверждает психоанализ, не существует. Осталось дождаться этого основополагающего психоаналитического тезиса с экрана.
*Нигина Сайфуллаева, интервью, Искусство кино 11/12 2019
Автор: Михаил Соболев
Женственность: чего желает женщина?
Сексуальных отношений не существует
Верность: между моралью и этикой
Асимметрия: желание или наслаждение?
Открытый финал
«Верность»
«Верность»
Нигина Сайфуллаева
Читать кино